Часто вспоминаю своих родителей. Беззаботные времена, когда они рядом. Поддержат в начинаниях, пусть и не всегда одобряют их. Мы не должны забывать дорогих нам людей, свой родной город, всех тех, кто повлиял на наше мировоззрение, так или иначе воспитал нас. Если мы переступим эту черту памяти, ничто не спасёт нас от искушающей, укутанной в шубку моды, разрушающей наш организм мизантропии, которую время от времени пытаются привить нам обиженные некогда творцы, которым в своё время, видимо, просто не подали руку помощи, не даровали доброго слова в путь, оставили в сумрачной, нарастающей озлобленности на мир с его жителями. При любых обстоятельствах мы обязаны оставаться людьми, а не бесами, утратившими всякое представление о добре и зле. Не хмурься, улыбнись другу; не отворачивайся, помоги; не убегай внутрь своего страха, сделай храбрецами окружающих. Вряд ли мы рождались, чтобы лишь возненавидеть. Наш смысл не в уничтожении, а в созидании.

Многочисленное семейство Морган пытается выжить в маленьком валлийском городке, где мужчины издавна горбатятся на шахте, а женщины и дети занимаются домашними делами и ежедневно ожидают возвращения их с работы около калиток своих домов. Здесь царит консервативный устрой: главенствует отец, все почитают церковь, соблюдают нерушимые традиции и правила. Обо всём этом нам рассказывает младший сын семьи — чувственный, глубоко понимающий мальчишка. Ещё зелена его долина, ещё внимает он мудрости викария — мистера Гриффитта, ещё радуется он встрече с милой сестрой Анхарад, вслушивается в советы отца Гвилима и предан матери, независимой и верной женщине, ещё влюблён в Бронвин — жену старшего брата Ивора… В глазах его слёзы, слышатся надрывные завывания шахты, и щемит зрительское сердце, вместе с мальчиком о своих близких вспоминая, всплывают голоса полузабытых школьных друзей, первой учительницы, врачей, на ноги тебя поставивших после тяжёлой болезни, почтальонов, шествующих по родному городу; вспоминаешь всех-всех, и становится на душе… легко! Это не простая сентиментальность, это очищающее чувство, именно то, что все привыкли называть «катарсисом». Как же проникаешься бытом этой вымышленной семьи, что не сразу осознаёшь — ты смотришь на Морганов, но мыслями далеко в своей долине, у каждого из нас ведь есть долина воспоминаний, ещё полная красок, полная счастья, полная уверенности в будущем. Понимаешь, что тот мальчик и есть ты сам, гуляющий по зелёной долине…

Невозможно не плакать, узнавая своё прошлое в этом семействе. Дело не в том, что они шахтёры, просто всё счастье одинаково у любого из нас: это наше детство, это наши близкие, друзья и знакомые, это наш городок, это наше путешествие по долине… Рай всегда утерян, в этом его особенное свойство. Ибо рай — это прошлое, из которого мы выросли, которое покинули, с которым простились, сами того не ведая. Но фильм твердит, из всех сил восклицая, что мы должны оставаться людьми при любых обстоятельствах. Возможно, Бог оставляет нам только ад. Но мы сильнее, мы всё равно верим, мы всё равно живём, мы не будем ненавидеть этот мир и грызть глотки друг другу. Не для того мы рождались.

Тяжело постоянно быть влюблённым в человечество, вздыхают Майк Ли, Фатих Акин, Дэни Аркан, но Джон Форд своей поразительной, чёрт же, гениальной картиной отметает ошметки мизантропии, больно ударяя в сердце её осиновым колом, хотя его оружием против депрессии являются лишь… воспоминания. Пока мы в состоянии помнить и чувствовать вспоминаемое, мы будем оставаться людьми. Здесь нечему скрываться, нет здесь мерзавцев-белоручек, известен код, Михаэль Ханеке. Возможно, твоя «Белая лента» обращена к разуму, взывая браться за анализ событий, но «Как зелена была моя долина» Джона Форда обращается к сердцу, как бы интересуясь, бьётся ли оно ещё, не окаменело ли оно?

Мы не станем ненавидеть. Мы научимся прощать.

Автор: Брайан Барнард