Главная
Видео
Музыка
Программы
Игры
Книги
Аудиокниги
Книги
Журналы
ТГ Самиздат12
янв
2017
янв
2017
Евгеша и Аннушка (2015)
Формат: аудиокнига, MP3, 96kbps Автор: Палей Марина
Год выпуска: 2015
Жанр: Проза
Издательство: Нигде не купишь
Исполнитель: Басинская Ольга
Продолжительность: 03:29:17
Описание: Эта повесть, впервые опубликованная в журнале «Знамя» в 1990 году, стала заметным событием в современной русской литературе. Марина Палей возвращает читателя к вечной проблеме русской классической литературы: маленький человек и его «житье-бытье» в многомерном, хаотически расколотом мире...Это так называемая «женская проза», традиционно выводящая в центр своего внимания Женщину с ее многосторонними проблемами, которые кажутся бытовыми только на первый взгляд.
...
Так, например, главная героиня повести, Ирина — типический образ, женский характер, возникший в эпоху развитого социалистического реализма и прижившийся, пусть и неорганично, в русской культуре и позднейшей литературе. Ирина — горожанка (правда, из предместья, с окраины), это отличает ее от двух старух — Евгеши и Аннушки, «нутром» связанных с деревенской почвой. Рассказ о судьбах соседок ведется от лица Ирины, и на первый взгляд нам кажется, что ее жизнь сложилась гораздо счастливее, благополучнее, чем жизнь соседок. Однако в конце повести, в 7-й главе, мы узнаем о страшной трагедии, расколовшей судьбу Ирины. Особенность женской прозы в том и состоит, чтобы показать трагедийность женского бытия в хаотическом мире, где человеку как бы нет места. Нет места в коммунальном аду и для сына Ирины — мать и сын живут раздельно, «нарушен естественный порядок смены поколений, старые дерева губят подлесок, подлесок губит старые дерева, им не разойтись...» Ирина живет не «по-житейски» и как бы примеряет к себе судьбы старух — так же, как и они, Ирина становится заложницей времени, сломавшего уют русских изб и квартир.
В повести идея времени не выражена впрямую, но оно ощущается вполне явственно. Сталинские репрессии фактически ломают судьбу Евгеши, которая, хоть и осталась жива-невредима, пронесла в своей душе какой-то внутренний надлом. Что помогает ей выжить и сохранить человеческое начало в душе? Прежде всего — связь с почвой, с миром деревни, которая имплицитно, скрыто противопоставлена в тексте городу. Город — это войлочные тапки Аннушки с прилипшими к ним волосами, длинный меандр коммунального коридора, обшарпанная ванная... Деревня возникает в тексте яркими картинками из прошлого: молодость, намытые полы, каши разных сортов, натопленная печь. Возвращаясь с дачи, Евгеша привозила «дары»: пупырчатые огурцы, яркие помидоры, мохнатую малину... Возможно, давняя связь с землей и является какой-то опорой в зыбком городском существовании двух старух — крепкой Евгеши и беззащитной Аннушки? Не случайно 7-я глава начинается словами: «Несмотря на давнее переселение в город, их жизнь просто и жестко зависела от времени года, как зависит от него жизнь травы, льда, талой воды»... И Евгеша, и Аннушка оказались в городе волею судьбы, хаоса, времени, оказавшего огромное влияние на людей в России XIX столетия — их жизнь, как никогда, оказалась зависима от стихий... Однако связь с землей, с «почвой» оказывается очень существенной: свой дом (домик-пряник) в конце жизни обретает Евгеша, деревенскую могилу — первое настоящее пристанище в жизни — Аннушка.
Хаосу бытия Евгеша противопоставляет свой собственный четкий миропорядок, частицами которого являются утренний кофе, поход в магазин, Пасха, стирка до голубизны, празднование дня рождения. Этот порядок ЗАВЕДЕН в сознании и жизни Евгеши раз и навсегда, отсюда сравнение ее с заводом. Но только ЗАВОД помогает Евгеше неосознанно преодолеть хаос, вечно смутное советское время, о котором ни она, ни Аннушка не имеют четкого представления («У нас государство не буржуазное, доброе», — говорит Аннушка, по милости государства всю жизнь прожившая по углам да в сырой комнате, напоминающей чулан.)
Есть в повести еще одна важная тема, некий лейтмотив, организующий ее структуру. Речь идет о женщинах, а для женщины главная сущность, главное назначение — в материнстве, в продолжении своего бытия. Именно поэтому племянница Евгеши, судьбу которой Евгеша «обустраивает», названа «племянница-дочь». Боковая ветвь становится основной, прямой, «наследной». ЗАВОД Евгеши — это подсознательный завод каждой женщины на материнство...
Иначе эта сущность проявляется в судьбе Аннушки. Аннушка — воплощение истинно русского долготерпения (Евгеша родом из Прибалтики, Аннушка — из самого «сердца» России). Аннушка живет, боясь оказаться кому-то в тягость: в этом проявляются ее редкая, странная принципиальность и глубокая нравственная основа. Невнимание к материальной стороне жизни, желание «погреть свой бок» то об Ирину, то о Евгешу, сплетничая, правда совершенно беззлобно, соединяются в душе Аннушки с глубочайшей усталостью от жизни. Из ее судьбы как будто изначально вынут какой-то стержень, и она обречена на бездомность и нищету... Но это только на первый взгляд. Несмотря на то что Аннушка «наладилась отдыхать от жизни», в ее душе тоже есть ЗАВОД: внимание к непутевому Кольке и готовность отдать ему последнее (похоронные деньги) — это неосознанное, но четкое желание оставить после себя след, как бы воплотиться в детях. В этом смысл ее судьбы — и еще, как это ни странно, в том,
что после смерти она освобождает место для сына Ирины, который переезжает в бывшую, теперь уже расселенную коммуналку. Так внутренний завод Аннушки косвенно способствует тому, что и Ирина выполняет свое женское назначение — воспитывает сына, который теперь живет с ней.
Бытовой хаос, исказивший судьбы целого поколения, отражен в повести как некая трагедия, низкая и высокая одновременно. «Отдельная квартира — это такая квартира, где можно, чтобы жила киска», — говорит сын Ирины. Скорее всего, каждой женщине гораздо важнее всего на свете именно такое счастье — «чтобы жила киска», потому что в этой смешной и трогательной детали подчас и заключается преодоление хаоса...
Евгеша, несмотря на свой внутренний «завод», остается человеком бесконечно добрым, хотя завод подчас мешает ей воспринимать истинную суть вещей. Она практически не замечает смерти Аннушки, горюя о беспорядке в квартире, но именно Евгеша помогает Амнушке прожить последние годы жизни, подкармливая ее. Ирине, у которой «завода», казалось бы, нет совсем, ближе «роевое» жизненное начало, лишенное ритуальности и цикличности. Рассказчица в этом близка автору: она вспоминает о роевой жизни, по Толстому, и благосклонности Бога к людям роевого существования.
Роевое существование людей противопоставляется в повести хаосу времени, политики, экономики, губящему человеческие судьбы.
В повести идея времени не выражена впрямую, но оно ощущается вполне явственно. Сталинские репрессии фактически ломают судьбу Евгеши, которая, хоть и осталась жива-невредима, пронесла в своей душе какой-то внутренний надлом. Что помогает ей выжить и сохранить человеческое начало в душе? Прежде всего — связь с почвой, с миром деревни, которая имплицитно, скрыто противопоставлена в тексте городу. Город — это войлочные тапки Аннушки с прилипшими к ним волосами, длинный меандр коммунального коридора, обшарпанная ванная... Деревня возникает в тексте яркими картинками из прошлого: молодость, намытые полы, каши разных сортов, натопленная печь. Возвращаясь с дачи, Евгеша привозила «дары»: пупырчатые огурцы, яркие помидоры, мохнатую малину... Возможно, давняя связь с землей и является какой-то опорой в зыбком городском существовании двух старух — крепкой Евгеши и беззащитной Аннушки? Не случайно 7-я глава начинается словами: «Несмотря на давнее переселение в город, их жизнь просто и жестко зависела от времени года, как зависит от него жизнь травы, льда, талой воды»... И Евгеша, и Аннушка оказались в городе волею судьбы, хаоса, времени, оказавшего огромное влияние на людей в России XIX столетия — их жизнь, как никогда, оказалась зависима от стихий... Однако связь с землей, с «почвой» оказывается очень существенной: свой дом (домик-пряник) в конце жизни обретает Евгеша, деревенскую могилу — первое настоящее пристанище в жизни — Аннушка.
Хаосу бытия Евгеша противопоставляет свой собственный четкий миропорядок, частицами которого являются утренний кофе, поход в магазин, Пасха, стирка до голубизны, празднование дня рождения. Этот порядок ЗАВЕДЕН в сознании и жизни Евгеши раз и навсегда, отсюда сравнение ее с заводом. Но только ЗАВОД помогает Евгеше неосознанно преодолеть хаос, вечно смутное советское время, о котором ни она, ни Аннушка не имеют четкого представления («У нас государство не буржуазное, доброе», — говорит Аннушка, по милости государства всю жизнь прожившая по углам да в сырой комнате, напоминающей чулан.)
Есть в повести еще одна важная тема, некий лейтмотив, организующий ее структуру. Речь идет о женщинах, а для женщины главная сущность, главное назначение — в материнстве, в продолжении своего бытия. Именно поэтому племянница Евгеши, судьбу которой Евгеша «обустраивает», названа «племянница-дочь». Боковая ветвь становится основной, прямой, «наследной». ЗАВОД Евгеши — это подсознательный завод каждой женщины на материнство...
Иначе эта сущность проявляется в судьбе Аннушки. Аннушка — воплощение истинно русского долготерпения (Евгеша родом из Прибалтики, Аннушка — из самого «сердца» России). Аннушка живет, боясь оказаться кому-то в тягость: в этом проявляются ее редкая, странная принципиальность и глубокая нравственная основа. Невнимание к материальной стороне жизни, желание «погреть свой бок» то об Ирину, то о Евгешу, сплетничая, правда совершенно беззлобно, соединяются в душе Аннушки с глубочайшей усталостью от жизни. Из ее судьбы как будто изначально вынут какой-то стержень, и она обречена на бездомность и нищету... Но это только на первый взгляд. Несмотря на то что Аннушка «наладилась отдыхать от жизни», в ее душе тоже есть ЗАВОД: внимание к непутевому Кольке и готовность отдать ему последнее (похоронные деньги) — это неосознанное, но четкое желание оставить после себя след, как бы воплотиться в детях. В этом смысл ее судьбы — и еще, как это ни странно, в том,
что после смерти она освобождает место для сына Ирины, который переезжает в бывшую, теперь уже расселенную коммуналку. Так внутренний завод Аннушки косвенно способствует тому, что и Ирина выполняет свое женское назначение — воспитывает сына, который теперь живет с ней.
Бытовой хаос, исказивший судьбы целого поколения, отражен в повести как некая трагедия, низкая и высокая одновременно. «Отдельная квартира — это такая квартира, где можно, чтобы жила киска», — говорит сын Ирины. Скорее всего, каждой женщине гораздо важнее всего на свете именно такое счастье — «чтобы жила киска», потому что в этой смешной и трогательной детали подчас и заключается преодоление хаоса...
Евгеша, несмотря на свой внутренний «завод», остается человеком бесконечно добрым, хотя завод подчас мешает ей воспринимать истинную суть вещей. Она практически не замечает смерти Аннушки, горюя о беспорядке в квартире, но именно Евгеша помогает Амнушке прожить последние годы жизни, подкармливая ее. Ирине, у которой «завода», казалось бы, нет совсем, ближе «роевое» жизненное начало, лишенное ритуальности и цикличности. Рассказчица в этом близка автору: она вспоминает о роевой жизни, по Толстому, и благосклонности Бога к людям роевого существования.
Роевое существование людей противопоставляется в повести хаосу времени, политики, экономики, губящему человеческие судьбы.
Доп. информация:
Прочитано по изданию: Знамя, Москва, Изд. Правда, 1990 - 07
Очищено: sky4all
Обработано: knigofil
Обложка: Вася с Марса