"Определение "женский роман" сразу наводит на мысль об уединенном вечере с коробкой шоколадных конфет по одну сторону и стопкой бумажных носовых платков по другую. Как правило, подобные романы поставлены на поток, так как, по определению специалистов, пользуются неиссякаемым коммерческим спросом. Интеллектуальный же роман должен сначала найти своего читателя, а посему его ждет "долгая дорога" к успеху и признанию.
Роман Зои Хеллер "Хроника одного скандала", вышедший в этом году в новой серии "Горький Шоколад" издательства "Фантом-Пресс", можно назвать успешным гибридом коммерческого и интеллектуального романа. Появившись на книжных полках магазинов в Британии в начале 2003 года, "Хроника" сразу же попала в списки книг, номинированных на Букеровскую премию. Сказать по правде, из шести авторов, числившихся в шорт-листе того года, я "болела" именно за Хеллер. Хотя трезво поразмыслив и взвесив все "за" и "против", я поняла что "Хронике" не суждено получить Букер. По одной простой причине: тема одиночества и интимных взаимоотношений между преподавателем и студенткой уже не раз попадала в поле зрения большой литературы. Вспомним хотя бы "Бесчестье" Кутзее, роман, выигравший букеровскую гонку четырьмя годами раньше.
В отличие от "Бесчестья", где описана привычная для современного общества история пятидесятидвухлетнего профессора, изгнанного из университета за отношения с молоденькой студенткой, Зои Хеллер, если не одной из первых в истории литературы, то, по крайней мере, с пронзительной честностью и откровенностью рассказывает историю отношений сорокалетней учительницы и ее ученика.
Одиночество с одинаковой жестокостью расправляется как с мужчинами, так и с женщинами, а различные ипостаси его состояния вызывают неподдельный интерес как у психологов, так и у писателей. Однако смелее и чаще всего о нем рассуждают женщины. Возможно, мужчины, в большинстве своем, не хотят допускать саму мысль о том, что кто-то помимо их самих может узнать о состоянии одиночества их души.
Зои Хеллер на страницах своей "Хроники" выводит одиночество в двух ипостасях: как "призвание", и как то, с чем можно бороться. Первую ипостась одиночества воплощает Барбара, учительница предпенсионного возраста, всю жизнь проработавшая в одной и той же школе, старая дева и интеллектуалка; вторую - Шеба, сорокалетняя учительница гончарного искусства, аристократка, впервые переступившая порог школы после двадцати лет навязанной ей судьбой роли жены ученого и домохозяйки. Однако если об одиночестве Барбары мы знаем с ее собственных слов, так как повествование ведется непосредственно от ее имени, то о Шебе мы составляем представление из записей Барбары, которые должны по замыслу послужить источником будущей книги. Именно поэтому читатель на протяжении всего своего пути к развязке романа пытается определить, кто же такая на самом деле Барбара, чьими глазами мы видим все происходящее. В роли кого она пытается себя представить в собственном рассказе: пассивного наблюдателя, участника, сострадающей стороны, или ищущего для себя выгоды, наперед все просчитавшего циника?
Лейтмотив дружбы, искренности, преданности и любви не является чем-то новым в литературе, но в романе Зои Хеллер это звучит в несколько отличной от устоявшейся интерпретации, которая может быть неоднозначно воспринята аудиторией. Взаимоотношения людей в современном мире настолько запутанны, что порой трудно определить, где кончается дружба и начинается любовь. Женщину, ищущую дружбу другой женщины, часто понимают превратно. "Увы, одинокой женщине никуда не деться от пошлых домыслов о ее сексуальных наклонностях. Особенно если она не желает распространяться о своей частной жизни", - убеждена Барбара. Современный мир не оставляет одиноким шанса выжить в лоне дружбы (в обычном понимании этого слова), так как наталкивает стороннего наблюдателя на мысль о том, что отсутствие мужского кортежа не может быть случайным.
Барбара выдержанными и взвешенными ответами легко отметает все возможные предположения подобного толка, звучащие в ее адрес со стороны коллег-учителей и директора школы. Даже когда всем становится ясно, что ее и Шебу, вопреки большой разнице в возрасте, связывает просто женская дружба, которую так старательно выстраивает сама Барбара с момента появления Шебы в школе, читателя до самого конца не оставляет ощущение, что пожилая женщина все-таки "себе на уме". Создать такое впечатление, когда повествование идет от лица одной из героинь, ни единым словом не обмолвившейся о своих реальных мотивах личной привязанности и безграничной преданности более юной подруге, может только очень искусный художник. Зои Хеллер это удалось с редчайшей виртуозностью.
Но вопросы дружбы и преданности присутствуют не только во взаимоотношениях Барбары и Шебы, но и Шебы и ее пятнадцатилетнего ученика Стивена Конноли. Эти отношения выходят за рамки стандарта "учитель-ученик" и перерастают в нечто большее - страсть, любовь и страдания. Надо отметить, что роман создавался по следам многочисленных открытых дискуссий в британской прессе и ток-шоу о моральной стороне взаимоотношений между женщиной средних или преклонных лет с мужчиной намного младше ее по возрасту, часто годящимся ей в сыновья. Одним из самых распространенных слов, характеризующих эти отношения, стало "тойбой" (toy boy - мальчик-игрушка в дословном переводе). И если само общество в большинстве своем единодушно пришло к мнению, что подобные взаимоотношения имеют место быть, и ничего предосудительного в них нет, то устав любого учебного учреждения строго запрещает даже малейшую попытку зарождения интимных отношений между преподавателем и студентом/кой, рассматривая их исключительно как растление малолетних. В этом и заключается преступление Шебы, к которому она неизбежно и осознанно идет, вопреки здравому смыслу и даже вопреки собственной воле, так как инициатором их отношений является непосредственно Стивен Конноли. Она же, поддавшись бесхитростным, по-детски нахальным ухаживаниям со стороны подростка, уступает ему, тем самым, отрезая себе путь к отступлению. Однажды вкусив запретный плод, не принесший радости ни интимного, ни тем более - духовного сближения, Шеба, однако, уже не в силах справиться с волной чувств, которые как отлив, уносят ее в бездну отчуждения и собственных страданий...
У "Хроники одного скандала" есть еще одна особенность - читателя не покидает ощущение реальности событий, которые, как кажется, только вчера имели место быть. Возможно, так оно и есть. "Водевильная демонстрация одиночества и грехопадения. Не это ли и есть сама жизнь?
© Дедюхина Елена, "Книжная витрина" "