У этой небольшой книги странная судьба. Читать ее – словно путешествовать во времени, потому что записки эти не были известны почти никому в течение шести десятилетий. Они прямо оттуда, из 1944-го. Леонид Андреев ни слова не изменил в них. Это голос выжившего, потому что сегодня никого из тех, кто был рядом с Андреевым в 269-м отдельном лыжном батальоне, нет среди живых. Да и в марте 1943-го, после страшного боя за деревню Черная, что под Старой Руссой, от батальона осталось всего 18 человек... Да что за батальон? Если верить архивам, такого батальона и вовсе не было...

Андреев делал свои записи в Ярославле, в 1944 году, после выписки из госпиталя. Первые главы, рассказывающие о начале войны, застигшей автора в Смоленске, и о первых неделях в армии еще сравнительно литературны, там память живая смешивается с книжными образами. Но в двух основных и самых страшных главах – «Фронт» и «Обратный путь» всякая художественность отступает на второй план. Перед нами – протокол, почти бесстрастный рассказ о той области мироздания, где жизнь испаряется и переходит в смерть. В этой книге нет никакого пафоса, ни этического, ни религиозного... Андреев успел увидеть достаточно, чтобы понять – каждый умирает в одиночку, пусть и в цепи, пусть и с общим «ура!» «Ребята бежали вперед, вытянув штыки, к Черной. Многие падали - быстро и ловко, как подрубленные. Веер светящихся точек разрезал нашу цепь, точки гасли в телах товарищей, и тогда они падали в снег». А потом на цепь наступающих обрушились мины. «Я посмотрел на поле: освещенное слабым светом пожара, изуродованное черными пятнами разрывов мин, оно было мертво. Только изредка кое-где слышался стон».

От картины последнего боя веет каким-то запредельным, древним ужасом – тем более что солдаты не видят врага. Они просто гибнут под огнем, вжавшим их в снег, – если не от пуль, так от мороза, потому что немцы методично застреливают всех, кто шевелится. В войне Леонида Андреева нет ничего героического. Там нет никаких привычных определений, точек опоры, кроме последней и единственной: смерти. Выйти живым из такого боя – словно выйти из мира мертвых, и часовой не узнает в вышедшем к нему израненном и обмороженном Андрееве живого, и смотрит на него, безмолвного, страшного и шуршащего ледяной коркой, в немом ужасе. А потом, после испытания смертью, приходит испытание болью. Мир мертвых надолго вцепился в слабую человечью плоть, она гниет и разрушается еще долгие месяцы, и старая докториха ласково говорит Андрееву: «Давайте-ка, я вам обрежу пальчики».

После долгих месяцев госпиталей главный хирург сказал Андрееву: «Вам теперь только философией заниматься». Совсем неудивительно, что Леонид Андреев сделался крупнейшим специалистом по сюрреализму, экзистенциализму и Жану Полю Сартру.

Книга Андреева – и о том, что стоит за фразой: «Мы за ценой не постоим». У нас ее все больше произносят с пафосом, но пафоса-то там никакого нет... Есть выжженные деревни и разрушенные города. Поля, усеянные трупами... Бессмысленные переходы, холод, усталость и голод. Все то, что люди не хотят и не желают помнить, потому что вспоминать такое – почти оскорбительно. Вот и Андреев так и не решился опубликовать свои записки при жизни. Все сомневался – надо ли это кому-нибудь? Но сохранил их – эту единственную память о 269-м лыжном батальоне.