Фильм 1. Драгоценная связка писем

О знаменитом импресарио Сергее Дягилеве и его страсти к собирательству книжных редкостей, среди которых главными стали неопубликованные письма Александра Пушкина к своей невесте – Наталье Гончаровой.

Фильм 2. Старик Онегин

О коллекционере Александре Отто-Онегине (по слухам, незаконнорожденном сыне императора Александра II). В Париже, в ХIХ веке, он собрал уникальную коллекцию своего кумира – Александра Сергеевича Пушкина.

Фильм 3. "Наше все" в изгнании

О том, как в центре Парижа силами эмигрантов было получено разрешение на установку памятника А.С. Пушкину. Но из-за внешних и внутренних разногласий это так и не случилось.

Фильм 4. Забытый Лозинский

О филологе, переводчике Григории Лозинском. Оказавшись в эмиграции, он тайно переслал в СССР перевод романа Сервантеса "Дон Кихот", где книга успешно переиздавалась множество раз без имени переводчика.

Первый фильм «Драгоценная связка писем», рассказывает о знаменитом импресарио Сергее Дягилеве и его страсти к коллекционированию книжных сокровищ. В его коллекции, которую он собирал много лет, – редкие издания: Указы Петра Великого, Екатерины I, Петра II, автографы композиторов и писателей. Дягилев мечтал создать в Европе центр изучения русской культуры, в основе которого лежало бы огромное книжное собрание. Примером служил Пушкинский Дом в Петербурге, где ядром коллекции был Пушкин. У Дягилева Пушкину тоже принадлежало самое почетное место. С особой гордостью импресарио говорил о пушкинских прижизненных изданиях в своей коллекции. Истинный собиратель, Сергей Павлович охотился за рукописями Пушкина. В частности, его интересовали 12 неопубликованных писем Александра Сергеевича к Наталье Гончаровой, которые должны были стать жемчужиной его коллекции.

27 июля 1929 года в парижской квартире Сергея Дягилева раздался звонок. Консьержка принесла небольшой перевязанный пакет. Дягилев знал, что там письма, о которых он мечтал. Наконец-то они достались ему! Но в этот момент Сергей Павлович спешил на вокзал, поэтому запер пакет в сейф, чтобы насладиться им по возвращении из Венеции. К сожалению, увидеть его Дягилеву было не суждено. Через три недели он скончался в Венеции и там же был похоронен. Часть коллекции Дягилева досталась танцовщику Сержу Лифарю. 12 писем Пушкина к невесте Лифарь выпустил в Париже книгой в 1936 году, а оригиналы вернулись в Советский Союз только в 1988 году, во времена перестройки.

В центре повествования второго фильма «Старик Онегин» – судьба создателя первого Пушкинского Дома в Париже, человека с пушкинской фамилией Онегин. «И вдруг умел расстаться с ним, / Как я с Онегиным моим», - написал Пушкин в конце романа. Пушкин, может быть, и расстался, но Александр Федорович Отто нет. Для него Пушкин был центром вселенной. Александру Федоровичу так нравилось творчество поэта, что он добился разрешения о смене фамилии и официально стал Онегиным. Под этой новой фамилией в 50-ю годовщину со дня гибели Александра Сергеевича он отправился на встречу с пушкинским убийцей, Жоржем Дантесом, и прямо спросил его, как тот мог решиться на такое? Каково же было разочарование, когда Дантес цинично ответил: «Что Вы хотите, это была дуэль, наши условия были равными. И Пушкин мог меня убить». Разговора не получилось.

Любовь к Пушкину Александр Федорович пронес через всю жизнь. Невиданный по богатству частный пушкинский музей Александр Онегин организовал в небольшой двухкомнатной квартирке у Елисейских Полей. В его коллекции было все, что хотя бы немного относилось к Пушкину, – от прижизненных изданий поэта и рукописей до каких-то корабликов с пушкинским именем на борту и конфетных коробок с его портретом. Мечта большого коллекционера – судьба его коллекции. В 1925 году Александр Федорович Онегин скончался, ему было 80 лет. Все имущество он оставил Пушкинскому Дому в Петербурге. Похоронить себя завещал без религиозных обрядов и венков, скромно, по шестому разряду, тело сжечь и пепел не сохранять. Так окончил свою жизнь один из русских чудаков, сказавший про себя: «Тень Пушкина меня усыновила, / Онегиным из гроба нарекла», – тот, кто видел смысл своего существования в высоком служении, в поддержании России в ее успехе.

Сегодня сама мысль о том, что читателей может поссорить любовь к Пушкину, звучит нелепо, но было и такое. В третьем фильме «Наше всё» в изгнании», рассказывается о том, как Пушкин поссорил русскую эмиграцию. Мы привыкли к тому, что в выражении «Пушкин – наше всё» слово «наше» означает российское. Между тем, ту же фразу бессчетное число раз повторяли и русские эмигранты. Это понимание значения Пушкина эмигранты унесли в изгнание вместе с высокими идеалами и лучшими воспоминаниями о России. Для российских изгнанников он стал не только символом, он стал равновелик самой России.

В 1937 году, в год 100-летия со дня гибели Пушкина, русская эмигрантская общественность в Париже решила установить на набережной Сены памятник поэту. Все было готово: создан проект памятника, выбрано и согласовано с городскими властями место, но из этой затеи так ничего и не вышло. Договориться об увековечении поэта в бронзе для эмигрантов оказалось непосильной задачей. Споря о Пушкине, они спорили о судьбе России. Отстаивая свое понимание России, отстаивали своего Пушкина. На эмигрантских разногласиях умело сыграл Советский Союз, не пожелавший отдавать «наше всё». Надо было показать, кому в действительности принадлежит Пушкин. Советское посольство прямо дало понять французскому правительству, что разрешение на возведение эмигрантами памятника будет воспринято в Москве с превеликим неудовольствием. Пушкин становился объектом государственных интересов. Советский Союз победил. Считать ли это успехом? Конечно, нет, но это нисколько не мешало обеим сторонам любить Пушкина порознь.

Имя переводчика Михаила Лозинского известно хорошо. Он переводил «Божественную комедию» Данте, мольеровского «Тартюфа», «Валенсианскую вдову» Лопе де Вега, «Школу злословия» Шеридана, «Гамлета» Шекспира. У него был младший брат, о котором почти ничего неизвестно. Это Григорий Леонидович Лозинский, о котором пойдет речь в четвертом фильме «Забытый Лозинский».

Григорий Лозинский был страстным библиофилом. В 1918 году в Петрограде он создал собственное издательство «PetrOpolis» и стал бессменным председателем правления. Издательство просуществовало до отъезда Лозинского из России. Эмиграция Григория Леонидовича была не совсем обычной даже по тем временам. В начале 1920-х годов Россию покидали преимущественно официально – выезжали на лечение, к родственникам, в командировку. Но Григорий Леонидович бежал в Европу тайно. Связано это было с делом Гумилева. Оказавшись в эмиграции, Григорий Лозинский не желал отрываться от России. Он переписывался с друзьями и коллегами, посылал западные издания, получал советские научные публикации, писал на них отзывы во французские журналы, его интересовали дела филологического сообщества. Он переслал в СССР перевод романа Сервантеса «Дон Кихот», где книга успешно переиздавалась множество раз без имени переводчика. С юности Лозинский поклонялся Пушкину. «Пушкин входил в его кровь», – говорит Набоков о герое своего романа «Дар». У Григория Лозинского Пушкин всегда был в крови. В эмиграции он писал о следах «Евгения Онегина» в «Мертвых душах», о Пушкине в мировой литературе, о пушкинском взгляде на авторское право, комментировал «Евгения Онегина» юбилейного издания. Не случайно в 1935 году Григория Леонидовича выбрали генеральным секретарем Пушкинского юбилейного комитета. Язвительный Владислав Ходасевич делился своим мнением о новоявленных парижских пушкинистах именно с Григорием Лозинским. Он был одним из мостиков, соединявших русскую культуру с французской. Русский человек, который чувствовал себя в Европе как дома, а в европейских культурах как в одной из российских.